Беженцы не являются обузой для принимающей страны, если им разрешено работать

Два года назад группа старейшин в деревне на северо-западе Уганды согласилась предоставить свою землю беженцам из Южного Судана. Сейчас в окрестностях проживает около 120 000 переселенцев. Они живут в брезентовых палатках и глиняных хижинах на месте, где когда-то пасли коров. Старейшина Кемис Бутеле, объясняет, что размещение беженцев, даже в отдаленных местах, долгое время игнорировалось центральным правительством.

Сегодня в мире более 20 миллионов беженцев, больше, чем в любое время после окончания второй мировой войны. Почти 90% проживают в бедных странах. Во многих странах, чтобы сохранить рабочие места для местного населения, правительства запрещает беженцам работать официально. Уганда показала совершенно другой подход. Правительство предоставляет беженцам земельные участки и позволяет им работать, они наоборот укрепляют местный бизнес и  привлекают иностранную помощь. Для Бутеле и многие другие угандийцев новые соседи являются выгодой, а не бременем. К сожалению, такое отношение по-прежнему является исключением.

В Уганде проживает более 1 миллиона беженцев из Южного Судана. Большинству людей пришлось бежать в другую после краха мирного соглашения в июле 2016 года.

Южный Судан получил независимость в 2011 году. С тех пор стабильность в стране так и не была достигнута, а с 2013 года начался конфликт между главой государства и вице-президентом, продолжающийся до сих пор.

Беженцы - наши «братья и сестры», говорят многие угандийцы. Г-н Бутеле также  был когда-то одним из них. Северная Уганда настолько бедна, что некоторые местные жители дают приют беженцам просто ради того, чтобы получить продовольственную помощь. Для других беженцы выгодны потому, что они покупают местные товары. В одном из исследований, проведенном в 2016 году, было обнаружено, что присутствие конголезских беженцев в западной части Уганды ощутимо увеличило потребление местных товаров.

The Economist

Увы, открытая политика беженцев в Уганде также дает множество возможностей для мошенничества, вымогательств, торговли женщинами и детьми.

Экономисты Пол Коллиер и Александр Беттс из Оксфордского университета утверждают, что богатые страны должны платить другим «гаваням», открывающим свои рынки труда для беженцев, как это делает Уганда. Результат, говорят они, - тройная выгода: для беженцев; для экономики принимающей страны; и для богатых стран, куда могли бы массово прибывать мигранты в поисках лучшей жизни.

С другой стороны, проблемы безопасности и культурные различия часто перекрывают потенциальные экономические выгоды. В Иордании беженцы составляют 20% населения. Только с 2016 года правительство разрешило им работать в обмен на помощь со стороны Великобритании, Всемирного банка и Европейского союза. «Иорданский договор» на сегодня имеет довольно неоднозначные результаты. Правительство выдавало разрешения на работу, но только для определенных секторов. Некоторые беженцы соглашались работать на стройке, но многие не хотели идти на низкооплачиваемую работу.

Вместо того, чтобы отправлять финансовую помощь беженцам, богатые страны могут открывать свои собственные рынки труда. В краткосрочной перспективе, как утверждают г-н Коллиер и г-н Беттс, беженцам легче найти работу в близлежащих странах, подобных их собственным. Но в долгосрочной перспективе они будут зарабатывать больше денег в более богатых странах, и отправлять больше денежных переводов домой.

Одна из проблем заключается в том, что страны-доноры предоставили только треть средств, необходимых в 2017 году, - дефицит в 443 миллиона долларов. Службы здравоохранения и образования расширяются слишком медленно: в одной школе обучается 4200 учащихся и работает всего 16 учителей. В прошлом беженцы в Уганде получали земельные участки площадью в один гектар. Новоприбывшие сегодня получают маленькие, каменистые участки, достаточно большие, чтобы держать небольшой огород для себя, но недостаточно, чтобы выращивать что-то на продажу.  Во время нехватки продовольствия в прошлом году некоторым беженцам пришлось возвращаться на родину.