Виктор Пелевин — пожалуй, единственный на современном постсоветском пространстве писатель, выхода очередной книги которого ждут с нетерпением. Недаром, согласно проведенному порталом OpenSpace опросу, в котором приняли участие 40 тыс. человек, он признан самым влиятельным интеллектуалом России. Для многих читателей из Украины, чей рынок художественной литературы более чем на 90% состоит из российских книг, Пелевин является гуру, третейским судьей, приговор которого над действительностью обжалованию не подлежит.

Вот только написан этот приговор обычно в таком стиле, что, читая книги Пелевина, читатель гадает, то ли вполне серьезный идеологический (художественный, философский и т. д.) посыл упакован писателем в ироническую обертку, то ли, наоборот, ирония предназначена для того, чтобы этот посыл развенчать, показать, что он не более чем очередное идеологическое или еще какое-нибудь клише.

Работает на образ Пелевина и безошибочно выбранная стратегия поведения со СМИ, которой писатель следует много лет. Он не дает интервью, не пишет статей и нигде, кроме своих книг, не объясняет свою позицию по какому-либо актуальному для общества вопросу. Благодаря этому он, в отличие от остальных современных российских и украинских писателей, как бы остается вне сферы влияния профессиональных литературных критиков. Ведь поскольку никто достоверно не знает, читает ли Пелевин отзывы на свои книги, адресоваться непосредственно к нему бесполезно.

О книге «Бэтман Аполло» рецензенты в целом отзываются критично. Причина лежит прежде всего не в художественной, а в политической плоскости. Все критики понимали, что Виктор Пелевин в своей новой книге обязательно отзовется на процессы формирования оппозиции нынешней российской власти, но никто не ожидал, что этот отзыв будет настолько резко негативным. Причем сделал это писатель в своей обычной гротескной манере, которая исключает возможность предъявить ему какие-либо прямые претензии.

В «Бэтмане Аполло», как и в романе Пелевина Empire V, продолжением которой является новый роман писателя, миром правят вампиры. Но не сами, а через своих доверенных людей, так называемых халдеев. Если верить главному герою романа, в котором рассказ ведется от первого лица, всё оппозиционное движение в России двух последних лет — не более чем кукольный спектакль, где за веревочки дергают халдеи, управляемые вампирами. «В повседневной действительности, — говорит старый и опытный вампир, — человек испытывает постоянно нарастающие с возрастом муки, кончающиеся смертью. Такова естественная природа вещей. Но из-за бомбардировки образами счастья и удачи человек приходит к убеждению, что его кто-то обманул и ограбил. Потому что его жизнь совсем не похожа на рай из промывающего его голову информационного потока». И продолжает, уча уму-разуму главного героя: «Протест всегда направлен против свойственного жизни страдания, Рама. А повернуть его можно на любого, кого мы назначим это страдание олицетворять. В России удобно переводить все стрелки на власть, потому что она отвечает за всё».

И тут же Пелевин дает портрет тех, кто этот протест возглавляет. Причем передоверяет нарисовать его даже не одному из героев книги, а компьютерному пропагандистскому образу, созданному халдеями, — девушке, «в чём-то вроде пестрого длинного пиджака, из-под которого свисали редкие полоски прозрачной ткани, украшенной мохнатыми красными звездами.

— Главная задача российского либерального истеблишмента, — начала она, — не допустить, чтобы власть ушла от крышующей ее чекистской хунты.

Девушка расстегнула пиджак и сбросила его с плеч. Теперь на ней остались только еле скрепленные друг с другом прозрачные полоски.

— Как только под чекистской хунтой начинает качаться земля, — продолжала девушка, делая такие движения бедрами, словно на них крутился невидимый обруч, — карголиберальная интеллигенция формирует очередной ”комитет за свободную Россию”, который так омерзительно напоминает о семнадцатом и девяносто третьем годах, что у зрителя возникает рвотный рефлекс пополам с приступом стокгольмского синдрома, и чекистская хунта получает семьдесят процентов голосов, после чего карголибералы несколько лет плюются по поводу доставшегося им народа, а народ виновато отводит глаза».

О том, почему к слову «либералы» добавляется приставка «карго» (карго-культом этнографы называют религиозные движения у современных племен Океании, придающих западным товарам ритуальный смысл), речь идет на предыдущей странице книги. Причем обличает либералов еще один компьютерный персонаж, девушка в нижнем белье лилового шелка и туфлях на высоком каблуке. «Классический либерализм — одно из высших достижений человечества, — говорит она. — Ухитриться даже из него сделать грязную советскую неправду — это уникальное ноу-хау российского околовластного интеллигента, уже четверть века работающего подручным у воров. Российских мафиозных консольери называют ”либеральной интеллигенцией” по чистому недоразумению. Для этого существует не больше оснований, чем именовать каких-либо приторговывающих своим народцем африканских колдунов ”европейцами” на основании того, что они в ритуальных целях носят голландские кружева».

Сказано резко, но, как всегда, к Пелевину не придерешься. Разве можно всерьез реагировать на слова «девушки в нижнем белье лилового шелка»? И тут должен стоять, по нынешней интернетовской моде, смайл.

Пелевин Виктор. Бэтман Аполло. — М.: Эксмо, 2013. — 512 с.