Название вышедшего на украинские и российские киноэкраны фильма «Легенда №17» режиссера Николая Лебедева о двух великих представителях советского хоккея — нападающем Валерии Харламове и тренере Анатолии Тарасове — точно отражает его идеологический посыл. Правда, авторы кинокартины имели в виду номер, под которым играл легендарный хоккеист, а получился прозрачный намек на очередной экранный миф о бывшем СССР. Не семнадцатый по счету, но, учитывая скорость, с которой в сегодняшней России планируется создавать фильмы на тему «мы жили в великой стране», ждать достижения этого показателя осталось не так уж долго.

В первый уик-энд проката «Легенда №17», на которую было потрачено десять миллионов долларов, собрала в России бокс-офис девять миллионов долларов (по Украине данных нет). Однако ради этих кассовых сборов создателям фильма пришлось скрестить ежа с ужом, то есть втиснуть рассказ о неоднозначных реалиях советского спорта в привычные для современных зрителей рамки формата голливудской спортивной ленты. Получилось блюдо, вполне съедобное разве что для тех, кто взращен на голливудском фастфуде, а о жизни в СССР знает лишь понаслышке.

Правда и вымысел

«Легенда №17» сконструирована без излишних затей. Главный драматический конфликт, который заставляет действие развиваться, — противостояние молодого и честолюбивого Харламова (Данила Козловский) и умудренного жизненным и тренерским опытом не менее честолюбивого Тарасова (Олег Меньшиков). Кроме того, в фильме есть еще две побочные сюжетные линии. Первая — любовная история с Ириной (Светлана Иванова), которая, несмотря на то что  сердце экранного героя отдано прежде всего хоккею, заканчивается женитьбой. Вторая — партийное (подразумевается — бездарное) руководство советским хоккеем в лице некоего функционера (Владимир Меньшов), плетущего интриги против Тарасова.

Остановимся сначала на побочных линиях. На самом деле реальный Харламов женился на три года позже, чем показано в фильме. И хотя о «Легенде №17» с самого начала было заявлено, что это не буквальное воспроизведение биографии Валерия, тут видится явный прокол. Потому что незамысловатый и, опять же, типично голливудский сюжет о том, как главному герою, не изменяя спорту, завоевать любовь независимой и самодостаточной девушки, похоже, введен лишь для того, чтобы увеличить зрительскую аудиторию за счет ее женской составляющей. К личности экранного Харламова он не добавляет ровным счетом ничего.

Что касается наезда в фильме на партийное руководство советским спортом, то тут дело обстоит сложнее. В СССР, где все дефицитные ресурсы распределялись под контролем КПСС, без этого руководства у спортсменов не было бы никакой материальной мотивации пробиваться к вершинам. Так, например, еще не ставший звездой Харламов в одном из эпизодов уже ездит на личной «Волге», хотя рядовые граждане стояли в очереди на ее приобретение годами, и стоила она тогда четыре годовых зарплаты хоккеиста. Точно так же у героя «Легенды №17» появляется своя квартира — для обычного советского человека его возраста мечта нереальная. Естественно, взамен КПСС считала, что вправе рулить спортом, пусть и мало что в нём понимая.

Валерий Харламов экранный («Легенда № 17») ...

Но ведь и сам реальный Тарасов, который однажды для поднятия духа своей команды запел в раздевалке «Интернационал», был плотью от плоти КПСС, расходясь с ней лишь в частностях. И отлучили его от тренерской работы и подвергли остракизму в 1972 году не из-за того, что он был диссидентом, а потому, что переоценил свою значимость для системы. Кстати, матч, в котором, как показано в фильме, Тарасов увел свою команду с ледовой площадки, действительно происходил в реальности. Но это была не тренировочная игра для услаждения взора Леонида Брежнева, как в «Легенде №17», а поединок, в котором решалась судьба золотых медалей чемпионата СССР. Конечно, создатели фильма имели право на вымысел. Однако проблема в том, что почти все случаи этого вымысла не обогащают художественно реальную жизненную основу «Легенды №17», а напротив, упрощают ее до типичного голливудского сюжета.

То же самое можно сказать и об основной драматургической линии фильма — взаимоотношениях двух главных героев. В фильме они происходят как бы в безвоздушном пространстве, на фоне изображающих статистов остальных хоккеистов. На самом же деле игроков мирового уровня под началом Тарасова постоянно было не менее полутора-двух десятков, и у каждого из них был свой характер, зачастую непростой. Тарасов вел себя с ними жестко — после окончания карьеры он даже назвал себя в одном из документальных фильмов «тренером-мясником». Поэтому видеть его в роли персонального психолога Харламова, как в эпизоде, где он читает Валерию, получившему множественные переломы в автомобильной аварии и потерявшему веру в себя, проповедь в больничном морге, как-то странно. Кстати, и в аварию эту Харламов попал не перед суперсерией СССР—Канада в 1972 году, как в фильме, а через четыре года после нее. Просто авторы сочли нужным лишний раз «драматизировать» сюжет — ведь, согласно канонам Голливуда, чем больше препятствий возникает на пути главного героя к победе, тем лучше.

... и реальный

Богатыри — не мы

Поговорим об идеологии «Легенды №17», то есть о том, за что патриотично настроенные почитатели фильма прощают ему некоторые, мягко говоря, неувязки. И взглянем на нее с точки зрения того поколения, которое помнит, «как всё было на самом деле».

Когда речь заходит о суперсерии СССР—Канада образца 1972 года, первым матчем которой заканчивается лента «Легенда №17», канадцы обязательно вспоминают, что в итоге выиграли всю серию с разницей в одну шайбу, а для бывших советских болельщиков этот общий результат как будто и не важен. Уже начиная со второго матча результат для наших болельщиков отошел на второй план. Первая игра, закончившаяся со счетом 7:3, не просто развеяла миф о непобедимости канадцев — она показала, что наша сборная в привычных для себя условиях сильнее профессионалов. Но только в привычных, а не в навязанной канадцами обстановке драки, которую даже нельзя было назвать силовой борьбой. В драках же наши проигрывали — и это было чертовски обидно.

Готовясь к этой статье, я пересмотрел некоторые моменты из суперсерий — и сам удивился тому, как всколыхнулись во мне десятки лет спустя тогдашние болельщицкие чувства. Не знаю, как взрослые, но мы, мальчишки, игроков канадской сборной тогда просто ненавидели. Это сейчас в документальных фильмах, книгах и интервью на эту тему они рассказывают, что русские, мол, не были готовы к жесткому хоккею, в который привыкли играть профессионалы у себя в Канаде. Но на самом деле то, что они показали в тех матчах, было далеко от профессионального хоккея, в котором есть свои неписаные правила драк на льду. Например, сходиться с соперником врукопашную положено один на один. Канадцы же нападали на одного нашего игрока вдвоем, а то и втроем, могли ударить в неигровой момент, и играли настолько грязно, что судьи просто не могли реагировать на все их нарушения — в этом случае канадская сборная постоянно бы находилась в меньшинстве.

Канадцы стремились к победе любыми способами, пытаясь запугать советских игроков. И единственное, чего в те минуты хотелось мне (а я вряд ли отличался в этом от своих сверстников), — чтобы наши ответили тем же, а не очередным виртуозным розыгрышем шайбы. Потому что видеть, как кто-то из советских нападающих (не Харламов, тот был бесстрашен) пытается уклониться от силового столкновения, было очень обидно.

Так что, вопреки фильму, богатырями на ледовой площадке выглядели не мы, а канадцы.

Великий тренер Анатолий Тарасов в исполнении Олега Меньшикова внешнюю несхожесть со своим реальным прототипом компенсирует сходством характеров («Легенда № 17»)

Победителей не судят

Любопытно, что хоккейная суперсерия СССР—Канада не воспринималась советскими болельщиками как политическое противостояние двух систем. Даже подростки понимали, что определить, при каком строе — социалистическом или капиталистическом — спорт развит сильнее, можно разве что на Олимпийских играх.

Возьмем, например, самую популярную игру в мире — футбол. Хотя тогда лучше всех в мире в него играли бразильцы, никому не приходило в голову считать из-за этого Бразилию сверхдержавой. Такая же ситуация была и с Канадой, хоккейных профессионалов которой мы воспринимали не как представителей своей страны, а как ярких индивидуальностей.

В этом и была вся проблема. Советские спортсмены в то время одерживали победу за победой во многих командных видах спорта, и почти всегда западные (да и наши) СМИ объясняли это в первую очередь слаженной командной игрой и «духом коллективизма». А нас, советскую молодежь, от подобного «духа коллективизма», который нам начинали прививать еще в детском саду и продолжали, когда мы становились последовательно октябрятами, пионерами и комсомольцами, просто тошнило. Это было логично — ведь каждый из нас видел себя в будущем личностью, а не полезным винтиком в машине. И в спорте нам нужны были личности-звезды.

На матчах сборной СССР с канадскими профессионалами за Харламовым охотились беспощадно

Поэтому, хотя в той суперсерии все мы болели за СССР, как личностей мы воспринимали именно канадцев — ведь они не боялись идти на хоккейном поле против правил (нам-то в СССР всегда и везде приходилось жить только по правилам) и запугивали не только наших игроков, но даже судей. До сих пор помню, как в московской части суперсерии самый хулиганистый из канадцев Фил Эспозито в очередной раз сыграл грязно, трибуны начали его оглушительно освистывать, и он, встав посреди площадки, отвесил трибунам на все стороны издевательские поклоны. В одиночку противопоставить себя на чужом поле тысячам ненавидящих тебя людей — это смотрелось нагло и дерзко, но впечатляюще и сильно.

Наши ребята, хоть в самих компонентах игры с шайбой и были сильнее, так не смотрелись. И так и не стало ясно, кто в итоге победил в противостоянии Валерий Харламов — Бобби Кларк (тот самый, который и в фильме, и в реальности охотился за Харламовым и в конце концов покалечил его ударом клюшки). Потому что именно Кларк в итоге выполнил свою задачу — вывел из строя самого сильного игрока советской сборной. И хотя сейчас все канадские игроки той команды в один голос хвалят Харламова, в этой похвале явственно чувствуется превосходство победителя над побежденным.

Анатолий Тарасов как-то назвал себя «тренером-мясником», Киев, 1984 год

Фильм «Легенда №17» недаром заканчивается первым матчем, который советские хоккеисты триумфально выиграли. Потому что если бы в фильме было показано, что суперсерию в целом они проиграли, его концепция бы начисто развалилась. Ведь в реальности в общем итоге победили не трудолюбивые, честные и волевые советские парни, а хулиганистые индивидуалисты, игравшие против правил. Кстати, когда кинематографисты, много лет спустя снимавшие документальный фильм о суперсерии, спросили Фила Эспозито, какие чувства он испытывал в первом матче, представляя Канаду, тот, ничуть не смущаясь, ответил, что наплевать ему было на Канаду, он представлял самого себя.